Про восемь неудач с бюджетными деньгами

Статья опубликована на сайте Forbes (под другим заголовком): https://www.forbes.ru/finansy-i-investicii/383941-v-tyurmu-za-investicii-kak-vzyat-byudzhetnye-dengi-i-ne-obzhechsya

Диалог Путина и Белоусова о государственных венчурных инвестициях ставит интересный вопрос: можно ли вообще разрешить коллизию между бюджетной логикой и принципами венчурного рынка

На недавнем заседании наблюдательного совета Агентства стратегических инициатив помощник президента Андрей Белоусов пожаловался в присутствии Путина на то, что венчурный инвестор, распоряжающийся бюджетными деньгами, сегодня рискует стать жертвой уголовного преследования. «К сожалению, так устроено законодательство, что за восемь неудач с бюджетными деньгами можно получить 20 лет, суммарно», — сказал Белоусов. Высокопоставленный чиновник указал на реальную проблему: в среднем восемь из десяти венчурных инвестиций не приносят ожидаемого дохода, и прямое использование бюджетных средств при таком уровне риска проблематично.

Дело в том, что логика государственного бюджета и логика венчурного рынка несовместимы.

Цель бюджета — профинансировать создание общественных благ, при этом каждая копейка расписана по статьям, а факт целевого расходования средств может и должен быть проверен контролирующими органами, такими как Счетная палата РФ.

Цель венчурного инвестора — максимизировать доход фонда от инвестиций в стартапы. Стратегия описывается американским бейсбольным термином “swing for the fences” (дословно “ударить по мячу, чтобы он улетел за забор”), то есть делать рискованные инвестиции, которые в случае успеха принесут гигантские доходы.

Венчурному инвестору важно, чтобы в портфеле из десяти проектов было один-два мегауспешных стартапа, которые умножат инвестицию в десятки, сотни раз и окупят весь фонд. Примером такой инвестиции был Яндекс для Baring Vostok или, более свежий пример, американский Datadog для RTP Ventures.

Остальные восемь “неудачных” инвестиций становятся обузой для инвестора. Неудача в данном случае — это широкий спектр вариантов от полного списание до компаний “зомби”, которые продолжают существовать без кратного роста и в итоге даже могут принести положительную, но низкую для венчура доходность. При этом “зомби” пожирают время и силы венчурного инвестора. Поэтому инвестор старается уделять этим восьми компаниям минимум внимания, так как основной доход инвесторов фонда и самого управляющего кроется в двух успехах. Идеальный сценарий для инвестора: списать и забыть.

Но если в фонде есть бюджетные деньги, то списание становится проблематичным. По бюджетной логике, деньги были выделены, а результат не достигнут — нужно проверять. Факт целевого расходования средств оказывается под вопросом. А вероятностная природа венчурных инвестиций — камнем преткновения.

А если проверяющие могут копнуть глубже, на уровне стартапа, то с бюджетной логикой может возникнуть множество вопросов к расходам стартапа, которые плохо документированы и обоснованность которых может быть подвергнута сомнению. А также к управляющему, которые не смог проконтролировать эти расходы. Если идти по этому пути, то бюджетные деньги в любом виде становятся токсичными для стартапов и венчурных инвесторов.

Как же разрешить эту коллизию?

Есть мнение, что бюджетные деньги вообще не должны участвовать в венчурной отрасли. Логика состоит в том, что деньги общественные деньги не стоит тратить, чтобы финансировать частные венчуры, которые в случае маловероятного успеха принесут сверхдоходы основателям, а также венчурным капиталистам.

Но успешные примеры многих стран показывают, что это мнение неверно. Даже легендарный Тим Дрейпер, инвестор в Skype, Baidu, Hotmail, Cruise, Robinhood, начинал карьеру с инвестиций через SBIC, американскую госпрограмму поддержки малого бизнеса, существующая в 1950-х годов. Сегодня на американском венчурном рынке роль государственных инвестиций минимальна, однако сам рынок настолько огромный и зрелый в сравнении с российским, что любое сравнение хромает.

Лучше взглянуть на Европу. Европейский инвестиционный фонд (ЕИФ), созданный государствами ЕС, является крупнейшим инвестором (LP) в Европе и за свою историю предоставил инвестиции более 350 венчурным фондам. Аналогом ЕИФ в России является Российская венчурная компания (РВК), которая участвует в 27 фондах. Сама РВК подробно изучала опыт Израиля, где государство играло и играет важную роль.

Возможно, решение кроется не в уходе государства из сферы венчурных инвестиций, а в четком разграничении бюджетной и венчурной логики. Стоит сильно ограничить или запретить прямые вложения государственных компаний и госкорпораций в стартапы, а вместо этого развивать и отлаживать финансовые механизмы и процедуры государственного фонда, который инвестирует в другие фонды, на базе РВК. Другими словами, венчурные деньги, имеющие государственное происхождение, не должны подчиняться логике и процедурам государственного бюджета.

Тогда государству, возможно, удастся убедить частных инвесторов и стартапы, что такие деньги стоит привлекать.